|
Из жизни сада
Мы едем в дальние страны, чтобы своими глазами
увидеть всемирно
известные достопримечательности. Но, возможно, на соседней улице или на
расстоянии нескольких остановок на метро чудес не меньше. Они порой
очень значительны. И о них можно больше узнать, к ним можно вернуться.
Государственный Ботанический сад заложен в марте 1945 года, но был
открыт для посетителей только в 1958 году. Совсем небольшой срок, чтобы
освоить территорию в 360 гектаров после войны, когда других проблем
хватало. Эта колоссальная работа была проделана только благодаря
знаменитому советскому энтузиазму. Из Германии доставили трофейную
оранжерею площадью пять тысяч квадратных метров, оттуда же привезли
немалую коллекцию растений.
Сад
начинается с партера
Сад создавался на землях, где уже несколько сотен лет стояла реликтовая
дубрава. Упоминания о дубраве встречаются еще в летописях XVI века,
тогда здесь были владения князей Черкасских, в их угодьях любил
охотиться царь Алексей Михайлович, отец Петра Первого. Позднее часть
этого леса была продана графу Шереметеву. Рядом же простирались
патриаршие земли - "земли владыки"; до сих пор в дендрарии есть канава,
в те времена служившая межой между патриаршими и графскими землями.
Граница между Городом и Садом прозрачна. Сад притягательнее: проходя
вдоль ограды, люди неизбежно смотрят не в сторону бензоколонки или
привычного потока машин, а пытаются заглянуть на загадочную территорию,
понять, что ждет их там? Наконец за центральным входом торжественно
открывается так называемая "партерная часть" - пространство перед
главным административным корпусом. Композиция выстроена ландшафтным
архитектором Львом Розенбергом в пятидесятые годы. Розенберг вырос и
получил образование во Франции, после войны вернулся в СССР, был одним
из немногих архитекторов, мастерски работавших с большими
пространствами (в наше время уже практически не осталось пространств,
где можно развивать это искусство).
Партерная часть решена классически, в традициях русских усадеб. Сюда
входят: регулярный сад, огромные пейзажные композиции, круглый пруд с
островом, цветники, вкрапления.
Пятьдесят лет соотношение объемов сохраняется и композиция "работает" -
потому что за этой частью Сада всегда старались ухаживать. Партерный
газон, например, необходимо косить каждую неделю. Потерять сложную и
гармоничную композицию очень легко - восстановить, если пропорции
нарушены, невозможно, легче сделать все заново.
В
заповедном и дремучем
В Саду есть заповедник. "Заповедали" 20 гектаров, часть той самой
дубравы, где охотился царь. Участок огорожен, людей туда не пускают,
хозяйственные работы не ведутся и не должны вестись. Делается это,
чтобы потомки могли посмотреть, как бы развивалась природа в этой зоне,
если бы нас с нашим мусором поблизости не существовало.
Заповедник в Москве - место уникальное. Нет другого куска естественного
леса, где человек не вмешивается в природную среду и она живет по тем
законам, которые сама устанавливает. С другой стороны, мегаполис
слишком агрессивен и вряд ли можно считать эксперимент чистым:
атмосфера у нас общая, современная, собаки, поселившиеся там, тоже
изначально были выращены человеком.
И все же заповедник - это притягательная тайна, там чудеса... Не знаю
насчет лешего или русалки на ветвях, но наверняка два раза в год
призраки царской охоты скачут там во весь опор, загоняя оленя!
Древние дубы, огромные, в два обхвата деревья грустные и немного
сердитые. Если на сверхмедленной скорости записать их шелест на
магнитофонную пленку и расшифровать, то получится примерно следующее:
"Все одно и то же, и все обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастья".
Остров печального очарования
Японский сад - это прежде всего философия, и в гораздо большей степени
философия, чем эстетика. В Японии считается высшим мастерством, когда
нет границы между рукотворным и природным ландшафтом: какая-то часть
сада сделана человеком, но в общий вид включается и то, что сделано
природой. "Западный" сад подчас может быть мастерски сделан, ухожен,
являет воплощение торжества человека над стихией - но это будет
статичная картинка, как фотография. Пока на это смотришь, получаешь
удовольствие, но домысливать нечего, вы в этом не участвуете. В садах
на Востоке каждый зритель является соучастником создания сада.
Японский сад в ГБС строил выдающийся мастер Кену Накадзима.
Семидесятитрехлетний в то время Накадзима-сан управлял стройкой, трое
его помощников-японцев передвигались по территории работ, составляющей
около трех гектаров, только бегом. Когда работа над руслом ручья была
закончена, пруды и бассейны приняли свои новые очертания, была
завершена заливка фундаментов павильонов - великий мастер приступил к
формированию рельефа. Вся имевшаяся техника, способная передвигать и
копать землю, была приведена в боевую готовность. Невысокий пожилой
японец, не говорящий ни на одном языке, кроме родного, вышел на
середину участка и, словно дирижер невидимого оркестра, начал
манипулировать руками. На глазах у всех появлялись округлые мягкие
холмы, плавно переходящие в лощины и поляны. Помощники мастера легли на
свежевыровненный грунт и с уровня земли выверяли все сопряжения
рельефа. И не просто выверяли - выравнивали руками! Наверное, надо
родиться в Японии и смотреть на мир совершенно иначе, чтобы знать,
откуда надо отгрести три сантиметра, а куда добавить несколько горстей
земли.
Органической основой, связавшей все части сада, стали 250 тонн камней,
привезенных из карьера на Западной Украине. Подмосковные валуны не
использовались, так как их форма не характерна для ландшафтов Японии,
куда ледник, в отличие от нас, не добирался. Камни весом в 3-5 тонн
расставили, затем каждый укрепили на своем месте. Иногда Накадзима
возвращался к камню через неделю, и тогда этот камень опять опутывали
цепями, поднимали, поворачивали. А еще через неделю мастер мог вернуть
все обратно.
Для японцев сад - это модель буддистского рая, законы созидания таких
объектов имеют полуторатысячелетнюю историю. Древний закон гласит, что
первой архитектурной постройкой должны быть ворота, которые надлежит
воздвигнуть на выбранном священном месте. После того как бамбуковые
ворота были выстроены, в саду установили тринадцатиярусную каменную
пагоду, привезенную из Японии. Оттуда же доставили священную чашу
Цукубай, каменные фонари и редкие растения.
После окончания строительства японцы признались, что это был самый
тяжелый объект в их практике, но именно потому - самый любимый.
Парадоксы Сада
Сад отличается от других ботанических садов мира не только огромными
размерами. У него есть неоспоримое достоинство, плавно переходящее в
проблему: с самого начала здесь ведутся научные работы. Например, чтобы
провести сравнительный анализ и разные научные опыты, один вид растений
набирали из разных районов. Получалось, что какая-нибудь "ель
обыкновенная" или "рябина медиа" представлена в количестве 250
образцов: один саженец из Сибири, два из Карелии и так далее. Для
человека, который просто приходит посмотреть, какие бывают растения,
полюбоваться на них, - это совершенно непонятно: он попадает в еловый
лес и ему все равно, откуда конкретно привезен этот кустик. Получается
сад для ботаников - и зарубежные ботаники, попадая сюда, с восторгом
носятся от одного куста к другому, твердят, что коллекция растений
колоссальная, уникальная! Тысячи и тысячи видов растений! Так оно и
есть. Обширная коллекция декоративных растений, только культурных
растений порядка двух с половиной тысяч видов и сортов! А как со всем
этим справиться в наше время?
Ведь для того, чтобы показать красоту растений, необходимо, чтобы
каждое дерево и каждый колокольчик нашли свое место только тогда
получается гармония.
И все же симбиоз работы научной мысли и самоотверженности явил
поразительные результаты. Например, среди дубов и перелесков наглядно
представлена история культурных растений России. Аналога в мировой
практике такому живому учебнику не существует, в многолетней разработке
проекта участвовали и ботаники, и историки. Выглядит так. На отдельном
большом участке высажены только те растения, с которыми "дружили" наши
предки в определенный период: например, все, чем питались, лечились и
натирались с тринадцатого по семнадцатый век. Следующий участок
демонстрирует, что с такого-то времени пошел быстрый процесс освоения
новых растений, допустим, приручили рябину, завезли картофель, решили
из подсолнечника отжимать масло и так далее. Есть также композиция
"Происхождение земляники". Здесь собрана самая большая коллекция
земляники в России, 400 сортов, сохраняется генофонд этой культуры.
Сон
ученого в зимнюю ночь
Тропические и субтропические растения Сада, приблизительно 40 тысяч
единиц, до сих пор "живут" в той самой немецкой оранжерее. Пол гектара
под стеклом! Сооружению больше пятидесяти лет и, как нетрудно
догадаться, оно не является ни современным, ни достаточным. Оно
практически пришло в негодность. Сказать, что растениям тесно, - ничего
не сказать. Они пока терпят, считаясь бессловесными.
Вероятность потери коллекции, одной из лучших в Европе, очень высока.
Говорят, что при сильном морозе достаточно одного дня перебое в
котельной - и все до единого тропические растения погибнут. Они
замерзают при температуре плюс десять градусов. Субтропические растения
потерпят до плюс пяти, а потом... "Каждая зима, - говорили мне
сотрудники оранжереи, - для нас страшное испытание". Я бы написала
принцу Чарльзу (куратору Британского ботанического общества), честное
слово, если здесь никому не жалко терять такое богатство, как лучшее в
мире собрание орхидей. Или немцам предложить, чтобы забрали обратно.
"Трава
деревья и леса - все они непрерывно, и днем, и ночью источают
непостижимый, драгоценный свет, издают непостижимый, драгоценный звук,
показывая людям непревосходимую высшую истину и разъясняя ее", - писали
китайские мудрецы.
С древности
декоративные сады-парки и сады плодоносящие были
показателем культуры народа, вдохновенным занятием в мирные, позитивные
периоды истории. Большое пространство нашего Сада, зеленый остров в
огромном городе, отчасти нейтрализует то вредное и злое, чем полна наша
жизнь. Возможно, эта чудом уцелевшая среди Москвы дубовая роща - одна
из важных точек опоры для каждого, а знаем мы о ней так мало неспроста,
она "прячется" от нас, чтобы продолжать жить и продолжать исподволь
помогать нам.
Елена Мунтян, Журнал "Крестьянка", сентябрь 2002
|
